poems
________________
Почти традиционные
Песнь
Лесной Колдуньи
Приветствую тебя, Любимый мой! Не прячь лицо свое, не отводи взгляд свой - слушай!
Я не к тебе пришла, я иду своим путем, но ты - слушай!
В шелесте листвы, в пении птиц - голос мой! В шуме дождя, в вое бури - голос
мой! Снег, заметая твое окно, нашепчет мои слова! Тетива лука прозвенит моей
песней и свист меча, рассекшего воздух, напомнит о ней! И в хаосе города ты
услышишь ее! На любую музыку лягут мои слова! Услышав однажды - ты будешь слышать
всегда! Любимый мой, слушай!
Оглянись вокруг, Любимый мой! Оглянись вокруг темной ли ночью, светлым ли днем.
Посмотри вокруг - ты увидишь свет, словно свет костра в чаще леса. Этот свет
видим только тебе - для тебя он. Другим - отблески.
Из сердца своего в ладони взяла я пламя - пусть будет маяком тебе. Иди на свет.
Пламя плещется в моих ладонях, капли падают под ноги, и зацветают цветы. Приди
и возьми. Возьми это пламя - оно для тебя. Сохрани его бережно, где бы ты ни
был. Возьми это пламя, вложи в свое сердце.
Нет места пламени в сердце твоем.
Дай мне пламя твоего сердца и на место его вложи мое - так будет справедливо.
Я сохраню и взлелею пламя твоего сердца в своей груди - не мое оно, твое.
Где бы ты ни был, куда бы ни ушел - я услышу тебя. И ты будешь слышать меня,
куда бы ни увел меня мой Путь. Мы будем рядом, ибо нет расстояний для тех, чьи
сердца хранят пламя друг друга.
Ты устанешь и позовешь, я позову… - будет Встреча. Как бы быстро ни шел ты -
я приду раньше. Ты выйдешь из-за деревьев, и жаркий костер будет ждать тебя,
чтобы согреть. Ворох душистого лапника будет звать тебя отдохнуть. Мы будем
вместе.
А потом, опять, - Путь. До следующей Встречи. Будет другой костер и другая ночь
под другим небом. Дом идущего там, где ждут его у огня.
Только одно неизменно - пламя в сердце и знание, что зов твой - всегда слышим,
и Спутник твой - всегда рядом.
Так было, так есть и так будет всегда!
Daene Sidhe
* * *
Блуждающий без цели – одинок.
Лишь волны, вдохновленные ветрами,
Определят твой путь.
И ледяная ветренность свободы
Благословит тебя на всех дорогах
Кошачьими глазами светофоров
И пестрым равнодушием толпы.
И можно спать с открытыми глазами,
Насвистывая нежный менуэт,
Гадать о том, что ждет за поворотом
По взглядам птиц и форме облаков...
Но вот однажды вынесет тебя
Игра замысловатая течений
На незнакомый берег, освещенный
Неведомою ранее звездой,
Которая окажется вблизи
Лампадой у иконы перед храмом,
А может - просто красным фонарем
И посулит немало наслаждений
Духовных или плотских... Как же быть?
Остаться, обрывая цепь скитаний
И обрести сомнительный покой,
Отрекшись от сомнительной свободы?
Не мучайся, спустись в свою каюту,
Хлебни изрядно солнечного зелья
И предоставь решение проблемы
Ветрам и птицам,
Снам и облакам.
* * *
То, что флаги оборваны ветром, совсем не беда
Потому что теряя знамена – теряем врагов.
И все дальше уносит драккары слепая вода
От скалистых и хмурых, но все же родных берегов.
Как паломник я шел через горы к священным местам
И увидел, склонившись к источнику мертвой воды:
Только черная злая трава пробивается там,
Где когда-то драконы свои оставляли следы.
Наши крылья из камня, наш путь – через вечный туман,
Наши кони устали четыре столетья назад.
Корабли безнадежно уходят в пустой океан,
Им навстречу холодный рассвет открывает глаза.
Паруса не однажды согреются звездным теплом,
В бесконечной дороге есть логика света и тьмы.
Нам осталось смотреть в облака сквозь цветное стекло
И бестрепетно ждать наступленья последней зимы...
(Olg, из текстов "Gulfstream")
***
День угасает.
Черные птицы
Чертят крестами
Сумрак кровавый.
Шпили и башни,
Рвы и бойницы,
Мертвые лодки
У переправы.
Прячут деревья
Темные лица.
Ночь наступает
Неотвратимо.
Небо роняет
На черепицу
Хриплые ноты
Смерти и дыма.
(из текстов "Gulfstream")
***
На дне пересохшего моря
Пустая раковина
Забыла, что такое вода,
Но грезит о сонных приливах.
Никто не помнит, какими мы были.
Даже деревья
И бульварные фонари.
Море ушло в песок,
Кораблям не покинуть гавань.
Но почему
Ветер так пахнет солью?
(из текстов "Gulfstream")
***
Но почему
Ветер так пахнет солью?
... Пахнуло морем в слякотной Москве
И чайки закружились над прудами...
Душа полна бесчётными стихами
Что проступают в окружившей мгле
Увижу я в распахнутом окне,
Где звёзды вперемежку с облаками
Как капля смерти точит жизни камень...
Глаза закрою, и помстится мне
Что в витражах полуночной Москвы
Качнулся океан как отраженье
Моей мечты, растаявшей как дым...
... Пахнуло морем... И душа в смятеньи...
(Nickey)
***
Молчалив и печален
Тинг драконов земли.
Бродяга небес
Холодной рукой
Спящего мира коснулся,
Полы плаща рванул.
В ряби на темной воде,
В смутном шорохе трав
Мне почудилось дальнее эхо
Грома восьми подков.
(Olg, ноябрь 2000)
***
...Переменчива словно пламя,
Словно ветер, влетевшая в небо
Как молитву, сухими губами,
Повторяю чужую небыль...
Я в глаза посмотрю и узнаю
Имя скрытое облаками...
...Как молитву, сухими губами
Повторю - я только лишь пламя...
(Nickey)
Чёрный Ангел с хрустальной розой
Не склонялся над изголовьем...
Я не знала, что смерть - угроза,
И не ведала слёзы вдовьи...
Я была словно ветер вольной
И долгов своих не считала
И, смеясь над своею болью,
Я из смерти в жизнь восставала...
Не молилась ни чёрту, ни богу
И не верила птичьему гаю...
Я сама выбирала дорогу,
И жестокой бывала... Я знаю...
Но когда не вернулся брат мой,
Я укрыла лицо в ладонях...
... Показалось, что чёрный ангел
Наклонился над изголовьем...
(Nickey)
***
Бог не суди - ты не был
Женщиной на земле!
М. Цветаева
Ты не был женщиной, мой бог
Здесь, на Земле, среди чумы и тлена
Святой и грешной Магдаленой
Я ночь пускаю на порог.
Ты не был женщиной, мой бог
И не любил, как я любить умела
Пусть все слова морская пена
И смерть - единственный итог -
Ты не был женщиной, мой бог!
Ведь кто любил, тот не осудит.
Благословение пребудет
Над тем, кто в мире одинок...
(Nickey)
На вершине холма пять серых камней,
Небо хмурое низко висит...
День жизни богов, день последний людей -
Когда тетива прозвенит...
Лук серебряный выгнулся, тонкой дугой
Он прильнул к грозовым облакам.
Начало конца... Нежной женской рукой
Последний сигнал будет дан...
Оперенье стрелы прикоснулось к щеке...
Тень усмешки скользит по губам...
Солнца луч на секунду блеснул вдалеке,
Как приветствие древним богам.
Они здесь же стоят у камней на холме.
Пять старейших. Но выбор - не им.
Двух народов дитя обрекает на кровь
мир, что дорог ей был и любим.
Так должно быть. И вот, легкий звон тетивы
И стрела устремляется ввысь.
Тонкой белой иглой входит в плоть облаков.
И теперь ничему не спастись...
Небо сжалось от боли и вторит Земля
Протяжному стону небес.
Содрогаются горы, вскипают моря
И равнины сминают лес.
В складках тела Земли, как засохшая грязь
Города растираются в пыль...
И потоки огня, словно рунная вязь -
По телу планеты... Быль,
Это будет однажды. Не знаю, когда.
Знаю только, что лучница ждет.
И уже неизбежно движенье руки...
И усмешка... Стрелы полет...
Будет ли возрожденье и кто придет
Вслед за нами - неведомо мне.
А пока только ветер песню поет
Среди серых камней на холме...
(Daene Sidhe)
ЛОЩИНА ВОЛКОВ
1.
Был отряд невелик - восемь добрых мечей,
Да топор с рукоятью в рубцах,
Путь лежал через лес и осенний закат
Багровел на озябших ветвях.
Рядом с конными, взявшись за стремя рукой,
Первый хмурый, другой был седым,
Двое скальдов брели, я одним был из них,
И чуть сзади - монах-пилигрим.
2.
Кони хмуро плелись по замерзшей грязи,
Утомившись нести седоков,
Лес казался чужим, и заброшенный путь
Пробирался меж черных дубов.
- Поздней осенью рано темнеет в лесу,-
Молвил друг мой, устало дыша,-
-Хорошо б для ночлега нам место найти
До того, как погаснет заря.
3.
- Не тревожься, старик, - раздалось за спиной -
То монах услыхал разговор, -
- Недалече есть люди и, коль заплатить,
Постояльцев пускают на двор.
- Так чего ж ты молчал, нерадивый монах,-
Зло сказал верховой с топором,-
- Поживее дорогу показывай нам,
Да веди самым быстрым путем.
4.
- Хорошо, отведу, почему бы и нет,
Я и сам направлялся туда,
А за то, что позволил с отрядом идти
Проведу вас еще до темна.
Тот хозяин ночлега давно мне знаком,
Не видал я добрее людей,
Угостит непременно всех лучшим вином
И накормит уставших коней.
5.
Кто ж не хочет вина, утомившись в пути,
Зашумел оживленный отряд.
Улыбнулся монах и пошел впереди,
Посмотрев на кровавый закат.
Но никто не заметил улыбку его
И не знал, что уже обречен.
Мерно посох стучал, чуть скрипело седло,
Их судьбу закрывал капюшон.
6.
Вскоре мы добрались до развилки дорог
И увидели чуть в стороне,
Здесь стоял старый вяз, и на толстом суку
Шкура волка качалась в петле.
- Это место зовется лощиной волков,-
В тишине произнес проводник,-
- Коль хотите скорей под обещинный кров,
Нам по левой идти напрямик.
7.
Солнце скрылось совсем, и густеющий лес
К нам с обеих сторон подступил.
Тут внезапно наш путь за изгибом тропы
Повалившийся ствол перекрыл.
Верховой впереди сделал знак остальным
И стрелу потянул из-за плеч,
Оглядевши весь лес, на монаха взглянул,
У того был в руке острый меч.
8.
Быстрый выпад и лучник упал из седла,
Не успев натянуть тетиву,
Пилигрим был проворен, вскочил на коня
И пронзительно свистнул во тьму.
- Мы в ловушке, назад, поворачивай, черт,-
Войны в страхе хлестали коней,
В тот же миг позади мы услышали треск-
На дорогу обрушилась ель.
9.
Путь отрезан назад и вперед не пройти,
Вся надежда на меч со щитом.
Нападавшие стрел не жалели своих,
Оставляя клинки на потом.
- Берегите коней,- прокричал пилигрим,
Видно он главарем был у них,
И на нас посмотрев указал он мечем, -
- Пощадите и этих двоих.
10.
Трое войнов не вынесли натиска стрел,
Больше им не ходить на врага.
Осмелевши, разбойники ринулись в бой,
Для острастки истошно вопя.
Эхом крик разметался в осеннем лесу,
Потревожив звериный покой,
Меж стволов поплутав, он вернулся назад
Только очень похожий на вой.
11.
То матерый вожак собирал свою рать
На священную битву с людьми,
Но не голод томил, жажда крови врага
И на то были счеты свои.
Образ серой волчицы стоял перед ним,
Как в тот день у замерзшей реки,
Человек отобрал ее вольную жизнь
И от стаи ему не уйти.
12.
Люди рьяно сражались не чуя беду,
Лишь бы головы в сече сберечь.
Чтоб врага ослепить и прогнать темноту
Кто-то факелы вздумал зажечь.
Кистеней и мечей отражая напор,
Войны бились сомкнувшись кольцом,
И лишь тот верховой, что с секирою был
С пилигримом рубились вдвоем.
13.
Видно так уж угодно жестокой судьбе,
Но для войнов окончился спор.
Оставался один, и секира в руке
Свой кровавый вела разговор.
Вдруг случайно монах, замахнувшись мечем
Рубанул по суме у седла,
Из прорехи монеты блеснувшим дождем
Полетели на землю звеня.
14.
Одержимый поживой разбойный народ
Разом бросился в ноги коням,
Только кони заржали испуганно вдруг,
Чуя то, что неведомо нам.
- Посмотри ка вокруг,- друг мой тихо сказал,-
- Только бог может выручить нас.
Оглядевшись кругом, в темноте увидал
Я десятки сверкающих глаз.
15.
Волки были повсюду, куда падал взгляд,
Подбираясь к добыче своей,
Друг упал на колени в молитве, а я
Встал под старую, толстую ель.
Прислонившись спиною к шершавой коре
Я у древа защиты просил
В этот миг свое серое войско вожак
На расправу с врагами пустил.
16.
Только древние ели вам могут сказать
Сколько длилась ночная резня,
Помню только громадная черная тень
Пилигрима свалила с коня.
Я очнулся под утро, густой снегопад
Белым саваном падал с небес,
Оставались в живых только друг мой да я,
А вокруг лишь заснеженный лес.
___
Был отряд невелик - восемь добрых мечей,
Да топор с рукоятью в рубцах,
Путь лежал через лес и осенний закат
Багровел на озябших ветвях.
Рядом с конными, взявшись за стремя рукой,
Первый хмурый, другой был седым,
Двое скальдов брели, я одним был из них,
И чуть сзади - монах-пилигрим.
(Алексей Колотий)
